дворец царевича Димитрия

Наиболее древний памятник кремля, сохранившийся от ансамбля XV века,— палаты удельных князей, более известные как дворец царевича Димитрия. Сооружение является ровесником знаменитой московской Грановитой палаты и самым выдающимся образцом гражданского зодчества той эпохи вне Москвы. Долгие десятилетия здание оставалось заброшенным и постепенно разрушалось. Ремонт 1801 —1802 годов, спасший его от гибели, и реставрация, вернее, реконструкция 1890—1892 годов во многом изменили архитектуру памятника. Палаты таят немало загадок. Неизвестно, как они соединялись с хоромами, как решалось внутреннее пространство, как выглядели крыльцо и крыша.

Квадратная в плане постройка решена единым нерасчлененным объемом, перекрытым на восемь скатов. Почти на всю высоту поднимаются гладкие стены, сложенные из большемерного кирпича и прорезанные редкими окнами. Все убранство сосредоточено во фронтонах. Особым богатством отделки отличаются южный и западный фасады, обращенные к главной площади кремля. Контраст простых кирпичных стен и изысканно-топкого, как бы кружевного узора подчеркивает строгую массивность основного объема и изящную облегченность завершения. Строители палат в совершенстве владели отточенными композиционными приемами. Они виртуозно использовали декоративные возможности кирпичной кладки и терракотовой орнаментации. Ритмичным повторением нескольких элементов, варьированием глубины рельефа они добились впечатления богатейшего и разнообразного узора.

Внутри здание разделено на три этажа. Нижние разгорожены на отдельные помещения, а верхний, где находился парадный зал, представляет обширное (восемьдесят квадратных метров) бесстолпное пространство. В сооружениях подобного рода — княжеских гридницах, палатах и монастырских трапезных — своды всегда поддерживал центральный столб, который проходил по всей высоте здания. Вряд ли мог быть исключением и угличский памятник, тем более, что в XV веке еще не умели перекрывать значительные помещения без промежуточных опор.

Истоки композиции палат находим прежде всего в архитектуре Новгорода. К ней восходят и сам тип трехэтажного каменного одностолпного сооружения (палаты Владычного двора, 1433), и мотивы узорной кирпичной кладки, которые постоянно встречаются в постройках XV века. Близкими аналогами угличского памятника являются башни Новгородского кремля (1484—1490). На главных фасадах палат и Владимирской башни видим то же широкое поле стоны, те же четыре окна с бровками и заплечиками, которые сливаются в одну линию, тот же много - рядный пояс кирпичного декора.

В старину, когда Палаты были выше и стройнее (с поднятием культурного слоя подклетный этаж ушел в землю), они походили па башнеобразную постройку. Сходство с крепостными сооружениями не было случайным. Здание могло играть роль своеобразного донжона — надежного укрытия внутри феодального замка удельного князя. Защитной функции отвечали мощные стопы, узкие, как бойницы, окна нижнего ряда, почти глухой внешний восточный фасад. (Возможно, что такое решение восточной стены объяснялось расположением с этой стороны княжеской Константино-Еленинской церкви.)

Вместе с тем парадное назначение здания требовало изысканно богатой отделки, источником которой послужило также культовое зодчество. Приемы сплошного коврового заполнения фронтонов чередующимися поясками бегунца, лежачего и стоячего поребрика с розетками наверху словно перешли с новгородских церквей Димитрия Солупского, Петра и Павла в Кожевниках и других. Через Новгород или Псков могло дойти до Углича и влияние северонемецкой поздней готики.

Необычное щипцовое завершение палат и его декор напоминают, например, фронтон южной капеллы церкви Николая в Висмаре, который включает многоярусную рельефную композицию, увенчанную декоративным окном - «розой».

(Следует упомянуть, что по мнению Даля, видевшего угличский памятник до реставрации 1890 — 1892 годов, восьмискатное покрытие, образующее фронтоны, появилось при поздней перестройке.) На фасадах палат между полем стены и семью дорожками бегунца и поребрика помещены два ряда уступчатых впадин с балясинами внутри. Этот элемент, возможно, представляет трансформацию готических аркатурпых поясов из трехлопастных нишек со скульптурными вставками (терракотовый фриз церкви Яана в Тарту и другие).

Ряды впадин окаймлены полосами из рельефных плит. Орнамент их состоит из кринов-трилистников, оплетенных растительными побегами сердцевидной формы. Каждая плита включала двойной раппорт свободного, несколько асимметричного рисунка. Терракотовые плиты и балясины, покрытые первоначально слоем белого ангоба, имитировали белокаменные резные пояса раппемосковских храмов.

В конце XV века подобные приемы керамического убранства получили широкое распространенно в зодчестве Москвы и Северо-Восточной Руси. Первым образцом явилась Духовская церковь Троице-Сергиевой лавры (1476—1477). Правда, ее детали имеют ряд заметных отличий. Более близкий аналог угличских палат — собор Спасо-Каменпого монастыря (1481). В его декоре были применены терракотовые плиты с характерным двойным раппортом криновидного орнамента и балясины, заключенные в пиши. Палаты удельных князей продолжают ряд названных памятников, в который входят более поздние соборы Ферапонтова и Кирилло-Белозерского монастырей и другие произведения.

Таким образом, в угличском памятнике были как бы сплавлены воедино различные архитектурные приемы и традиции. В этом проявилось не внешнее подражание образцам, а стремление к творческой преемственности, которая составляла едва ли не главную черту всей древнерусской культуры.

Далекая от научных методов реставрация палат в 1890—1892 годах велась по проекту архитектора П. В. Султанова И. П. Маасом и преследовала цель обновить и украсить здание. Заново были сложены своды и верхи щипцов, частично облицованы степы, заменены терракотовые детали, сделана медная кровля с ажурными гребнями и подзорами. К северному фасаду пристроили громоздкое, грубо стилизованное крыльцо с тремя шатровыми рундуками. В результате памятник утратил обаяние подлинной древности.